| Камень Абсолюта
Нико вошел в зал. Высокий. Потолок терялся, затененный широкими, пыльными драпировками, находящими на окна. Пыльный и серый. Серый даже там, где случайно пересекались лучи мощных ламп, лениво качающихся на тощей, металлической ферме, которая поблескивала стальным скелетом над небольшой сценой.
Зал был полон. Дамы в красивых вечерних платьях, с тяжелыми ожерельями на бледных шеях, с подведенными бровями и загадочными взглядами; а рядом с ними мужчины, многие в костюмах. Вся масса человеческих тел постоянно двигалась, изменялась, создавала завихрения, водовороты. Нико смотрел, и ему казалось, что здесь способен разыграться настоящий ураган, который в клочья разнес бы всю эту аморфно-спокойную и совершенно бессмысленную феерию. Стены залы были слегка задекорированы, но почему-то везде повторялся один и тот же мотив. Пустыня. Холодный, темно-бордовый песок, лежащий изогнувшись дугой, простирался за далекий горизонт, на краю которого виднелось засохшее, раскидистое дерево и в утреннем бледно-голубом мареве встает гигантское солнце.
Нико подошел поближе, и его слегка передернуло. Солнце было пыльное и серое, как и все в этом зале. “На солнце не может быть пыли, – подумал он”.
За окном, во мгле слышался ровный, постоянный шум. Где-то там, повсюду, клубился сизый, густой туман и капли дождя падали абсолютно бесшумно, словно в пуховую подушку.
Нико прошел в широкий эркер, который, слегка возвышаясь над общим уровнем пола, образовывал глубокий овальный грот в стене. Там стояли невысокие столики и неудобные полуметаллические стулья. Он сел и осторожно снял сумку с плеча. Сумка глухо бряцнула об пол и резким движением ноги, Нико задвинул ее под стол. Подошел официант. Тощий, нескладный, он напоминал веретено – узкая голова, узкие же ноги и равномерно утолщающиеся к середине туловище. Официант поднял руку и сложил пальцы, загибая их один за другой, посмотрел на Нико совершенно бесстрастным взглядом. “Так смотрит Зона, – подумал Нико”…
- Еда есть? – спросил он.
- Только соя.
- Суп и воду. Много воды. Графин.
Официант смотрел на него совершенно неосмысленным взглядом, потом повернулся и молча направился прочь. Рука у него по-прежнему была свернута кульком, все пальцы торчали как будто сломанные.
Верхний свет внезапно погас. Нико слегка насторожился, но свет тут же вспыхнул снова, на сей раз, заиграв на сцене ярким красным пятном. Из-за кулис вышел совершенно седой, невысокий человечек. Он вынес с собой стойку для микрофона, но почему-то не поставил ее, а с ней же в руках дошел до края сцены и ровным взглядом окинул зал. “Нельзя так смотреть на публику, - подумал Нико, - Я никогда не стоял на сцене, но принципы-то похожие… варлакс… Надо смотреть на себя как бы со стороны, как будто ты зритель и конечно так, будто тебе нравится… а то - затянет”. На мужичка никто не обращал внимания. Как вода в омуте, с тихими перешепотами и переливами, толпа людей шевелилась, двигалась и мерцала, затягивая своим монотонным вращением. Нико словно услышал, как шевелятся на берегу короткие стебельки осоки и тмина. Как вперемешку растут: пастушья сумка, шалфей и гигантские “дудки”, а рядом склонили кроны низкие-низкие ивы, растущие у самой кромки, они тщательно полощут свои зеленые ветви в этой черной, воде. Зной словно бы воплощается в звук и этот звук – непрестанное гудение больших зеленоватых мух. “А ведь зной-то от воды – подумал Нико” - и очнулся. Он слегка задремал, но когда поднял голову, увидел, что на сцене действительно стоит мужичок с микрофоном, только не в пегом сюртуке, как во сне, а почему-то в ярком оранжевом халате с кисточками на рукавах. Никак не интонируя, мужичок очень спокойно произнес:
На берегах реки Фермодонт. В землях Амазонок. Пройдя черные пески Хаорлата, по преданию древних дней, боги сходили, чтобы завершить ритуал единения со стихией. Каждый из богов, повелевал теми силами, что больше всего соответствовали его нраву. И раз в десятилетие, в тех землях неистовствовал ветер, бушевало пламя, и плавилась земля. Даже безмолвные пески пустыни выгорели и стали черными с тех самых пор. Говорят, там, среди черных песков скрыто в глубине, сплавленное из всех четырех основ силой божественной ярости, нечто. Тот, кто найдет его – свергнет богов и сам станет властителем всего.
На столе лежала маленькая ламинированная карточка. Нико прочел:
Камень Абсолюта
пьеса в четырех действиях
Действующие лица
Дараан – сын царя Картесия
Хиорадес – дочь Птолимея, двоюродного брата Картесия, кузина Дараана
Арион – Дочь Дараана
Мелкос – воин из отряда Дараана
Каратея - предсказательница
Дух первозданный
Слуги
На сцену вышел высокий человек в кудрявом парике и с широким мечом у пояса. Он выглядел до того нелепо, что невольно Нико проникся к нему интересом, может потому, что не настолько он был сер и пылен, как все остальные. “Это, видимо, Дараан - подумал Нико”. За великаном вышло несколько людей поменьше ростом, одетых в серые, подпоясанные кушаками робы.
Д А Р А А Н:
О, наконец! О, неужели!
Окончен поиск, труден терпелив,
Обрел я то, на что потратил жизнь,
Всю юность, каждый миг и каждый час,
Стремлением снедаемый великим.
Теперь же он горит в моих руках,
Как чист его прекрасных граней блеск,
Какая сила, власть, какой огонь,
Я чувствую, что в жилах закипает
И молодеет кровь моя. Где слуги?
С Л У Г И:
Мы здесь, наш господин!
Д А Р А А Н:
Вы все
согласно каждого заслугам,
Награждены до завтра будете прещедро
Я каждого из вас благодарю.
С Л У Г И:
Благодарим и мы тебя, хозяин!
Твоею волей движимы и ныне
Желаем оставаться до того,
Покуда смерть не станет на пути
У каждого из нас, ведь вместе мы
Познали радость, горесть поражений,
Изведали значения вещей,
На мир теперь мы смотрим по-другому.
Д А Р А А Н:
Я слышу вас.
Но быть того не может, ибо путь,
Которому внимаю ныне я,
Имеет смыслом полное отличье,
От вашего пути здесь на земле.
Пусть каждому сопутствует удача
И каждый дорог мне, как брату дорог брат!
Слуги уходят.
Теперь, когда в руках моих огонь,
Когда бессмертие, всевластие, лишь придурь,
Которой тешатся земные короли,
Когда к ногам повержена судьба,
Что на коленях молит о пощаде!
Я высшим целям буду отдан весь,
Подобно богу, золотым огнем,
Я воспарю над сумрачной землею!
И восседая на прекрасном солнце,
В холодные пучины океанов,
Я опущу уставшие ступни,
Что заслужил я после долгих странствий.
И, наконец, познаю то, чего
Не мог познать доныне не один,
И выясню, в чем смысл бытия!
Нико, слушая, рассеянно перевернул программку и прочитал следующее:
Места активной локализации мейоновых волн:
Калладор – код кв. 16776
Кай-калладор – код кв. 23881
Ирит – код кв. 10999
Ирит-2 – код кв. 55655
Кили-кили – код кв. 17482
Фарт – код кв. 91300
Каоку-ярисама – код кв. 67718*1
Халлорэо – код кв. 19927
- Во втором-то Ирите код с ошибочкой написан… - прогнусавил голос над его плечом.
Нико поднял глаза и увидел невысокого человека с совершенно лысой головой и белоснежной щетиной на подбородке. Все его лицо казалось сплошным нагромождением одного слоя кожи на другой. Кожа была сухая как пергамент и прочная как броня. Нико знал, у него у самого была точно такая же кожа и такие же длинные темно-багровые ногти на руках и ногах. Рот человека был ужасно широк, практически во всю ширину лица.
- Там вместо предпоследней пятерочки еще одна шестерочка значится должна, а там, вишь, пятерочка-пятерочка-пятерочка… - продолжал гнусавить гость. У него была странная манера растягивать каждый второй слог, так что казалось, что он сейчас пропоет всю фразу, но на следующем слоге голос его снова обращался не во внешнюю среду, а вовнутрь, куда-то в глубину его крепкого, шишковатого черепа, в котором двумя колодцами горели красные, обожженные глаза.
Нико молча кивнул на свободный стул. Гость сел и весело посмотрел сначала на Нико, потом на сцену. Слуги в серых робах уже ушли. Вместо них на сцену вышла высокая, статная женщина с венком на голове. Она маленькими шагами приближалась к мужчине с мечом.
Х И О Р А Д Е С:
Желаю здравствовать тебе Дараан.
Я вижу путь чрез жаркие пески,
Привел тебя к твоей желанной цели?
Я вижу блеск в твоих глазах горящих,
То блеск мечты, свершившихся надежд,
Доволен ты, но помни мой совет!
Не увлекайся властею своей,
На ней великий смысл не построишь,
Великий смысл лежит в простых вещах,
Халиби ли он скован в жаркой кузне,
Иль соткан девою, полотняным холстом,
Он может быть взращен подобно хлебу,
В утробе матери ребенком обернуться.
Всевластие же пусто изнутри,
Огонь корысти жжет того, кто жаждет,
Бессмертной власти и несчастен тот,
Кто радостей простых лишен на свете!
Д А Р А А Н:
Слова твои правдивы Хиорадес,
Со многим я согласен, но теперь,
Ни в этом мире сумрачных страстей
Витает дух, который мое тело,
Хранит лишь потому, что от рожденья,
К нему привык я, словно к кандалам.
Та радость, о которой столь прекрасно,
Сказала ты, мне боле недоступна.
Теперь желаю только лишь свободы,
От радостей, от горестей, от счастья,
Которая теперь в моих руках.
Гость хитро захихикал.
- Поразительно. Они даже не подозревают, какая парадигма выглядывает из дырявой папки со сценарием этой пьески-пьески… Это довольно знаменитая вещь какого-то динозавра древности и, надо же, можно подумать, что ему заранее было известно, куда катится мир. Только он взял еще глубже, он-то сразу увидел положение вещей с нужной стороны!
Нико посмотрел на него пристальнее.
- Со стороны Зоны, - прошептал старик, - каждая вещь, каждый образ, каждый звук станет другим, когда ты найдешь, увидишь, услышишь и почувствуешь их со стороны Зоны.
Нико молчал.
- Я видел, - продолжал старик, - я слышал, я чувствовал. Варлаксы встречал? Человека убивает за секунду, но я видел, Я ВИДЕЛ! Олень! Там шел олень, он шел прямо к варлаксу, и у него не было слизи на коже. Это был совершенно нормальный олень. Он… он подошел к нему, наклонил голову, его рога коснулись бахромы, а потом… потом он взлетел, понимаешь? Я ничего прекраснее за двадцать лет ходок в Зону не видел! Он просто оттолкнулся копытами от травы и взлетел, и пролетел над варлаксом. Это было невыразимо. Никто не понимает! Никто!
Старик расхохотался.
- Олень не может попасть в зону, - спокойно сказал Нико.
- Не может, - согласился старик, - Но что такое твоя невозможность, твоя невероятность по сравнению с этим полетом? Ничто! Он просто догадался, что такое Зона!
- И что же это?
- Ооо, Зона… - произнес старик с придыханием, - Это можно объяснить только на примере. Представь, что есть место, где материя имеет полную совместимость. Была такая детская сказка, я не помню, как она называлась, но там был такой вид или скорее народ, у которого все предметы обихода сочетались между собой. Предположим, что из спичек ты строишь домик, потом прицепляешь к ним металлический подсвечник, потом ко всему этому ты присоединяешь галстук-бабочку, а в результате ты имеешь акваланг, ну или все что захочешь! Все предметы устроены совместимыми друг с другом, принцип всеобъемлющей стандартизации вещества! Это как конструктор, из которого ты строишь машины, укрепления и солдатиков, а получаешь целый город или оборонительный форт! Зона действует по этому же принципу! Важно подстроиться, подладиться под конструктор и тогда все! Это лучший и единственный выход, потому что других просто нет. Не так уж много времени осталось до того момента, когда она охватит весь мир, и выживут только те, кто подстроился.
Старик замолчал, уставившись на сцену. Нико тоже смотрел на сцену и размышлял. Старик говорил очень спокойно и размеренно. Девушка на сцене в отчаянии отвернулась от мужчины с мечом.
Х И О Р А Д Е С:
Твой выбор, может быть, тебе не виден
Он складен, и правдив, но позабыты,
Прекрасные леса, среди которых,
Гуляли мы, в твоей руке моя.
Ты помнишь, как подобные ветрам,
Витали мысли наши средь деревьев?
Ты помнишь синих глубину озер,
И серебро звенящих водопадов?
И две мечты - у каждого своя,
Но так, что не мешаются друг с другом.
Так неужели те воспоминанья,
Не остановят ныне твой порыв?
И не вернут тебя ко мне?
Д А Р А А Н:
Я помню.
Но памяти глубины бесконечны,
И ныне прозревая все, как было,
В прошедших жизнях, словно бы в тумане,
Мне видятся лишь смутные черты,
Обрывки слов, туманных обещаний,
Теперь мой взор направлен может быть,
К грядущему, что есть определенье
И смысл предназначенья моего…
Внезапно все прервал резкий грохот. Со стороны парадного входа донеслись крики, заглушаемые автоматными очередями. Между колонн заметались нервные отзвуки рикошетов. Нико инстинктивно пригнулся и попытался достать из-под стола сумку. Не тут-то было, ноги его не слушались, чтобы не свалиться со стула, ему пришлось крепко ухватиться за столешницу. Медленно выпрямляясь, он поднял голову на старика и поразился изменению его лица. Складки кожи на лице этого странного человека изменялись, плыли и вдруг на них застыло хищное выражение. Нико дернулся. Тщетно. Ноги ему больше не принадлежали. Удивление сменилось страхом, он крикнул и, словно повинуясь силе его крика, цепи людей, фланирующих по залу, распались, исказились. Прежде четкий алгоритм их движения сбился, исчез. Нико глядел, как дамы медленно отошли от мужчин и встали около стен, скрестив руки на груди. По залу прошла резкая волна звука, и с новой силой грянули выстрелы. Лопнула, рассыпавшись тысячами мелких осколков, люстра, походившая на многоярусный свадебный торт, но темнее почему-то не стало. Крики раздались громче, и внезапно среди них Нико узнал свое имя: “Нико!”. Он рванулся, силясь разглядеть, что творится в зале из полутемного эркера, но ноги словно приросли к полу. Он попробовал проползти вперед и тяжко упал на пол, ободрав руки до крови. Зал менялся. Декорации, сцена - все застлалось серой дымкой и сквозь нее резко пахнуло вонью. Вонью слизистых болот Зоны. Нико снова расслышал крик: “Нико-оо! Держись, сталкер!”. Резкая судорога сковала его тело и обожгла глаза. Сквозь дымку он увидел, какие-то доски полные проржавевших гвоздей, рядом с ним застыла гигантская металлическая конструкция, которая уходила куда-то ввысь, и непонятно было, откуда она взялась. Людей не было видно, только короткие очереди и звонкий стук падающих пустых гильз раздавались вокруг. “Зона – вдруг понял Нико – Я в Зоне. Меня взяли. На подступах к убежищу, меня взяли. Я в плену”. “Нико-о!”. Тишина, внезапно из мглы, вынырнул массивный силуэт с автоматом наперевес. Сталкер перемахнул через невысокий заслон из нагромождений каких-то неясных предметов и резко пригнулся. Нико обернулся. Сбоку от металлической конструкции на четырех лапах стояло нечто. Он сразу же понял, что это его бывший сосед, рассказывавший про чудесного оленя. Существо было зеленоватым и ужасно костлявым. Раскрыв пасть, оно ринулось на сталкера и гигантским скачком преодолело гигантское расстояние. Автоматная очередь встретила тварь в полете, сбила, повалила на землю. Сталкер резко обернулся, на случай атаки с другой стороны, голова его была замотана какими-то тряпками, на глазах широкие защитные очки. Мягким шагом он подошел к Нико.
- Жив?
- Что это было?
- Это? – сталкер кивнул на мертвое существо, - Думаю, когда-то это был человек, потом он попал в Зону и стал этим… Тебе повезло, друг, ты себе не представляешь насколько… - он осекся.
Нико был в обмороке.
Он очнулся через несколько часов. Отряд практически достиг границы Зоны. Его несли на носилках. Тихая, болотистая местность, густо заросшая высокими папоротниками, медленно качаясь, плыла перед его глазами. Сапоги сталкеров гулко чавкали по небольшим лужицам с мутной водой. Усилием воли он поднял голову, и перед его глазами встали раскидистые кроны деревьев, а в сером небе сверкало заходящие серое и все же яркое осеннее солнце. |
