Мое странствие по Армагеддону

Во славу тех, кто отдал свои жизни, защищая Прим, я и мои братья-пилигримы решили выбрать тот же путь. Путь, по которому катилось колесо этой чудовищной войны. Пройдя через Пепелище, которое своими песками омывает святые шпили Гиблых Топей, в течение трех месяцев мы должны были достигнуть Темпесторы и Вулкана. Только перенеся те же страдания, голод, жажду и смертельную усталость, мы смогли бы правильно понять и почувствовать всю глубину преданности жителей Армагеддона своему благословенному миру.

Минуло лишь нескольких дней с начала нашего паломничества, а раскаленное солнце Армагеддона казалось, сожгло мою спину до самых костей. Мой разум был отравлен ядовитыми испарениями, которые витали в воздухе. Мой организм был чудовищно истощен, и не способен ни на какие действия, кроме самосожаления и самобичевания. Мой рассудок боролся с сомнениями и вопросами, которые я задавал сам себе. Достоин ли я их, прошедших этот путь до меня?

Слаб ли я? Способен ли я выжить, поддерживая свое тело только собственной верой и молитвами Императору? В тот момент я решил, что недостоин, осквернять более эту землю своим жалким присутствием. Я решил вернуться назад и улететь с Армагеддона на первом же судне, которое смогу найти.

В тот момент, когда это решение было принято, я оторвал свою голову от земли, на которой лежал и обнаружил, что смотрю прямо в пустые глазницы, старого, потемневшего от времени и солнца, черепа. Но прежде чем я успел почувствовать отвращение, меня охватило странное чувство удивления, как будто яркий луч света пронзил тьму, охватившую мою душу. Это был знак! Он напомнил мне, почти потерявшему истинный путь, о том для чего я прибыл на эту планету. Я бережно поднял череп с земли, встал сам и продолжил мой путь. Я шел так, как будто никогда не останавливался, и мои сомнения таяли с каждым сделанным шагом. Смысл данного урока открылся мне. Я должен взять этот дар с собой и помочь завершить путь человеку, который когда-то много лет назад начал его.

Следуя за павшим, путь солдата

Оглядываясь в прошлое, более мудрым взглядом чем ранее, я думаю, что мой господин, во время своего путешествия по Армагеддону, все же обрел то, чего ему не доставало в жизни. В то время я был еще слишком молод, что бы осознать это.

К тому времени, мы пробыли на планете уже около 4-х месяцев. Нам удалось посетить множество религиозных святынь и памятников тем, кто погиб во время вторжения. При этом, как и полагается благочестивым пилигримам, мы следовали тем же маршрутом, каким развивались события во время войны. Начали мы свое паломничество в Вулкане, совершили путешествие в Темпестору и прежде чем отправиться на Секундус, сделали остановку на Гиблых Топях. Никогда раньше я не видел моего господина исполненным такого покоя. Не так давно он уволился после продолжительной службы в Имперской Гвардии и предпринял это паломничество, что бы отвлечься от гражданской жизни, к которой он так и не смог привыкнуть и считал которую крайне скучной. Наверное, я никогда не смогу понять, как кто-то не может нормально жить без постоянной угрозы смерти, но мой господин был именно таким человеком. Но даже это не могло помочь ему, с каждым днем он становился все более замкнутым и погруженным в себя. Я даже уверен, что несколько раз слышал, как господин разговаривает сам с собой. Иногда я пытался заговорить с ним, но в ответ слышал лишь несвязные бормотания или молитвы.

Ночь перед отравлением в Инферно, мы провели на Гиблых Топях. Именно тогда мой господин заговорил с незнакомцем, который уже завершил свое паломничество и ожидал прибытия космического шаттла. Мне показалось, что эти двое были знакомы прежде. Незнакомец постоянно дразнил господина, утверждая, что тот из-за своей дряхлости выбрал самый легкий путь к Инферно. Господин потребовал, что бы странник объяснился и тогда я услышал эти роковые слова. Пилигрим был очень удивлен тем, что мой господин, так долго прослужив в Гвардии, никогда не слышал о Пути Солдата, маршруте, по которому много лет назад орки прошли через Экваториальные джунгли, разделяющие континенты Армагеддона. "Это больше подойдет для настоящего солдата Империи, чем полет на шаттле, подобно какому ни будь изнеженному торговцу" - усмехнулся незнакомец. Взгляд господина сказал мне о том, что на утренний шаттл мы не садимся.

В путь мы отправились раньше, чем солнце поднялось над горизонтом. Дышать было трудно, воздух был горячим и зловонным и ни сколько не улучшался по мере нашего продвижения на юг к месту, где орки, предположительно, вошли в джунгли. Увидев цель на горизонте, мы остановились на отдых, расположившись на одной из больших полян. После трапезы, господин обратил мое внимание на маленькие косточки, которые были рассеяны повсюду вокруг нас. Он рассказал мне о том, что когда орки испытывали нехватку продовольствия, они поедали более слабых представителей своей расы, а иногда и других, менее расторопных орков. Вид этих костей смутил господина. Почему на самом краю джунглей, несомненно, богатых пищей, зеленокожие взялись поедать друг друга? Он предположил, что это был некий религиозный варварский обряд, которым орки хотели умилостивить своих богов, перед входом в опасные джунгли.

Нерешительно смотря на раскинувшиеся перед нами джунгли, я в некотором роде, начал понимать орков и их чудовищный ритуал. Если бы тогда я знал, что ждет нас там, под этим зеленым пологом, я, наверное, не смог бы следовать за своим господином, с той же преданностью. Джунгли были просто огромны. Даже издалека я видел, что деревья имеют исполинский размер и стоят гораздо теснее друг к другу, чем в любых других джунглях, что я видел прежде. Рассказы о существах живущих там, услышанные в доках, тот час же всплыли в моей памяти. Я подумал, что было бы неплохо рассказать об этом господину, но когда я обернулся, он уже забросил свой вещмешок на спину и шел в сторону джунглей. Все что я мог сделать, это последовать за ним. Возврата не было.

Путь через джунгли был даже еще хуже, чем я ожидал. Три дня мы шли вперед без остановок, пот лил с меня ручьем, каждым своим шагом я наступал либо в лужу мерзкой зловонной грязи, либо в переплетение виноградных лоз, которые, клянусь собственной жизнью, ползали по земле как живые. Я думаю, что если бы упал, где ни будь то, вряд ли смог подняться и продолжить идти. Меня или сожрали бы насекомые, которых изрядно водится в этой вонючей жиже, или я был бы задушен виноградными лозами, которые потом высосали бы все питательные вещества из моего уже мертвого тела. Но мой господин, казалось, наоборот наслаждается каждой минутой этого путешествия. Как-то он повернулся ко мне и громко сказал: "Эта дорога позволяет оказать гораздо больше почета и уважения мертвым Армагеддона" - он повторил эту мысль несколько раз, постепенно переходя на крик. Своим голосом он даже смог заглушить гомон существ, которые постоянно, что-то кричали в кронах деревьев, над нашими головами. "Каким еще путем можно лучше всего понять людей, по пятам преследовавших тогда своих врагов?" - спросил как-то он меня.

Именно в этот момент все вокруг затихло. Оглушительный гомон, который преследовал меня даже во сне, сменился зловещей тишиной. Я остановился и осмотрелся вокруг - эта тишина не предвещала ничего хорошего. Господин, однако, не обратил никакого внимания на произошедшие изменения и продолжал идти дальше. В ту минуту я отчетливо осознал, какой грандиозной ошибкой было наше путешествие через эти джунгли. Еще в космических доках нас предупреждали о том, что поход сюда без проводника это безумие чистой воды, теперь я понял почему. Из-за дерева, мимо которого мой господин прошел буквально две секунды назад, показалось огромное существо, которое не могло быть ни кем иным как орком, приготовившимся к атаке. С ужасом, от которого онемел даже мой язык, я увидел, как зеленокожее чудовище набросилось на господина. Я ничего не мог сделать, только стоять и смотреть как орк, с ревом победителя, отозвавшимся эхом в кронах деревьев, волок тело моего господина в глубину джунглей.

Я не помню своего возвращения к цивилизации. Должно быть, я пробыл в джунглях еще несколько дней, пытаясь найти выход из них. Первое что я помню - больница на Гиблых Топях. Врачи рассказали, что меня, наполовину обезумевшего от страха и жажды, блуждающего между деревьев, нашел патруль. Как только я поправился, то сел на борт первого же космического корабля, который и забрал меня с этой забытой Императором планеты.

Что же касается моего господина, то никаких его следов так и не было обнаружено. Но возможно, он все же обрел свое счастье, умирая от рук врага, подобно защитникам этой планеты. Он стал еще одним мучеником во имя Императора на Армагеддоне.

"Сколько паломников шли тропой к шпилям Инферно, что бы почтить память тысяч людей погибших там? Десять тысяч? Двадцать тысяч? Сто тысяч? Никто точно не знает. Но тех, кто отдал дань уважения единственному истинному мученику этого места, можно пересчитать по пальцам одной руки.

О нем редко вспоминают сейчас, боясь его именем оскорбить тех, кто выжил. Его называли Трусом, Слабаком, Предателем Человечества. Но я скажу, что он был храбрее большинства нас, и я скажу это любому, кто попробует переубедить меня. Поскольку, когда губернатор Инферно объявил о сдаче улья, то спас жизни миллиардов его жителей".

Вы не согласны? Нет, я даже и не думал, что вы согласитесь. Оставайтесь при своем мнении, что я глупец или еретик, вы не будете одиноки.

Он видел поле битвы перед собой и видел тысячи и тысячи орков жаждавших боя. Он столкнулся с сильным противником, уже одержавшим две легких победы и собиравшимся одержать третью. Что он, думаете, должен был сделать - трубить атаку? Это было бы похоже на бросание камней в титана.

Они были одни. Те немногие силы, которыми располагал губернатор, были измотаны неделями непрерывного боя. Все просьбы о подкреплении были проигнорированы. Три раза он просил о помощи, и каждый раз фон Штраб ее обещал. Но войска так и не прибыли. Да он их и не ждал.

Так что же он должен был сделать - бороться с орками самостоятельно? Это было бы похоже на геноцид. Орки бы, в итоге, ворвались в улей и вырезали бы его до последнего человека. Да я знаю, сотни тысяч умерли, работая на фабриках, после капитуляции улья. Но если бы ее не было, количество трупов можно было бы исчислять миллиардами.

А теперь скажите мне. Вы все еще думаете, что я - дурак?!"

Отрывок из книги "Восемь мудрецов Армагеддона".

Никогда еще, я не был так умиротворен и не обладал такой ясностью мыслей, как во время своего паломничества на Армагеддон. Только сейчас, спустя долгие годы, после того как мое пошатнувшееся сознание вернулось, наконец, ко мне, я понял, что, то, что я чувствовал тогда, не было ни печалью, ни горем, ни жалостью к миллионам погибших в той страшной войне. Нет, это чувство было сильнее и глубже, буквально сокрушив меня. Этот рак, грозивший поглотить мою душу, был ни чем иным как завистью, чистой подлинной завистью. Я завидовал каждому человеку, женщинам и детям, пожертвовавшим своими жизнями ради нашего бессмертного Императора.

И нигде мое сознание не искажалось этой мукой так, как на руинах улья Гадес.

Во время моего долгого паломничества я повидал многое, но ничего из этого не смогло подготовить меня к тому, чему я стал свидетелем в четвертом зале Гадеса.

Зал был лишен, каких либо украшений и был настолько огромен, что я мог только предполагать присутствие стен по бокам от меня. Впереди же, возвышались гигантские взорванные врата, сквозь марево, похожие на могильные камни титанов; именно они стали тем заключительным барьером, который смог удержать орков достаточно длительное время.

Когда я и мои соратники двинулись вперед, я заметил четыре фигуры подвешенных на веревках, закрепленных где то на верху. Они медленно двигались параллельно полу, выполняя какую то непонятную задачу. Так как мне нечем было заняться, пока мы пересекали огромный зал, я с интересом разглядывал эти странные фигуры. Уже в самом конце нашего пути, любопытство все-таки взяло верх, и я спросил одного из гидов, сопровождавших нашу группу, о том кто эти люди.

Он поднял глаза на них и к моему изумлению неожиданно осенил себя священным знаком, бормоча при этом молитву, как будто пытаясь защититься от чего-то злого. Потрясенный я застыл на мгновение. Это был совсем не тот ответ, который я ожидал услышать.

Они, наконец, произнес гид, после завершения своей молитвы, четыре проклятых писца Гадеса.

- Пятнадцать лет тому назад они были приговорены Верховным Консулом, работать возле этих врат днем и ночью, искупая грехи своих предков перед жителями этого улья. Их преступление было так серьезно, что они не смеют снизиться ни на метр, пока не выполнят свою работу.

- Что же такого можно было совершить, что бы заслужить такое страшное наказание, - спросил я, не в силах придумать ничего столь ужасающего.

- Эти люди, которых вы видите там - последние потомки ремесленников, строивших Великие Врата Гадеса, более чем двести лет тому назад. Когда они услышали о гибели улья, то покинули свои планеты и немедленно прибыли на Армагеддон; мучаясь осознанием того, что их предки повинны в смерти всех тех, кто погиб после падения врат. Их наказание - выгравировать на дверях, имена всех, чьи души были потеряны здесь, прося прощения у них, пока надпись не будет закончена.

- Но ведь врата держались против орды целых шесть месяцев! - произнес я в недоумении. - Потребовалась объединенная огневая мощь десяти гаргантов, что бы разрушить их!

Он взглянул вверх еще раз, а потом на меня и в его глазах я увидел жалость, такую, как будто я был наивным глупым ребенком, который не может понять смысл услышанного.

- Да они продержались шесть месяцев, паломник. Но изначально они рассчитывались, что бы продержаться девять.

Автор перевода: Basir.